Как комментарий к тексту Эволы мы предлагаем отрывок из статьи А. Дугина "Конец пролетарской эры", написанной в 1989 году и опубликованной в 1990 в журналах "Континент Россия" N 1 и "Советская Литература". Отметим особенно дату написания этих строк, так как многие зловещие предвидения, описанные в них, подтвердились спустя несколько лет.

Несмотря на всю логичность теории деградации каст, мы все же в современном повороте событий видим процессы, по видимости отрицающие финальный характер "пролетарской эры", так как "Новый Вавилон", простояв 73 года, все же сменяется другим типом цивилизации. И здесь <…> пророчества Нострадамуса оказываются потрясающе точными. Вот в каких терминах описывает провидец XIV-го века то, что сегодня называют "перестройкой":

"Закон [утопии] Мора будет повержен
Сопоставлением с другим, более соблазнительным законом:
Первым падет Борисфен,
Поддавшись на более привлекательные дары и обещания."
(Quatrin III-95)

"Закон Мора" — социализм. "Борисфен" — старое название Днепра, и по аналогии, типичной для формулировки пророчеств, это символизирует Россию в целом. Что же касается "более соблазнительного закона", то очевидно, что речь идет о "западном капитализме".

И еще: "Время и пространства станут подобными сиренам (дословно" дадут место человоко-рыбе),
Закон общности превратиться в свою противоположность: Старые [принципы] будут сопротивляться, но потом отойдут в сторону,
[Принцип] всеобщего распределения благ между друзьями значительно ослабнет."
(Quatrin IV-32)

Такое впечатление, что Нострадамус видел все, плоть до нюансов, что происходит в последние годы в цитадели мирового коммунизма: обещания экономистами капиталистических благ ("сирены"), отказ от "закона общности", значительное ослабление принципов "всеобщего распределения благ" (крах социализма) <…>

И уже совсем удивительно точное описание механики "перестроечных процессов" в "Epitre 51":

" — И страны, деревни, города, царства и провинции, откажутся от своих прежних взглядов, чтобы освободиться, но попадут в еще большее рабство; тайно тоскуя по потерянной свободе и совершенной религии, они начнут стучаться влево, чтобы вернуться вправо".

Здесь обозначено даже то смешение между "левыми" и "правым", которое столь характерно для демагогических формул "перестройки" — ведь отказ от "крайне левой" коммунистической идеологии в пользу более "правой", "капиталистической", происходит в СССР именно под наименованием "сдвиг влево".

Но вот чем должна закончиться эта странная и не очень логичная, на первый взгляд, в перспективе процесса циклической деградации, "перестройка":

"Поднимется плебс, поддерживая [новый строй], и изгонит сторонников правого правления, и будет казаться, что в странах ослабленных правлением Востока [Восточного Блока], Бог Создатель освободил Сатану из адских глубин, чтобы тот породил великого Дога и Дохама, которые устроят такой омерзительный конфликт в Церквях, что ин красные, ни белые, не смогут вмешаться ни на практике, ни в теории (дословно — ни глазом, ни рукой), и власть уйдет от них"* (Epitre 60)

"Красные" и "белые" — традиционное наименование двух основных политических сил, противоборствующих между собой в течение последнего столетия в России, в Восточной Европе и в Азии. Любопытно, что в борьбе с новым злом, "Догом и Дохамом", которые явно напоминают библейские "орды Гога и Магога", (т. . существ, принадлежащих "тьме кромешной" и находящихся целиком и полностью вне рамок человеческого Архетипа), ни "красные", ни "белые" не будут в состоянии ничего сделать, так как "власть уйдет от них". В странах, ослабленных тиранией коммунистов, должна случиться еще большая напасть, причем на формальном уровне это должно произойти вследствие нового "восстания плебса", направленного против "правого правления". Иными словами, после конца "пролетарской эры" должны произойти еще некоторые эсхатологические потрясения, особое отношение к церкви, к Религии.

Быть может, здесь мы приближаемся к разгадке противоречия между эсхатологичностью "пролетарского порядка", его финальной миссией в рамках человеческого цикла, и необходимостью его проигрыша по сравнению с тем, что, казалось бы, принадлежит предыдущей фазе сакральной истории, <…>, т.е. по сравнению с капитализмом. Но является ли современный западный капитализм подлинным капитализмом, и способны ли бывшие "пролетарские" режимы войти в противоположный лагерь, легко расставшись с той особой инфернальной миссией, которая стала "второй природой" "нового человека" социализма?

Если в отношении способности "пролетарских" государств войти в систему капитализма мы можем лишь выразить глубокое сомнение, основанное на противоречии такого исхода всей логике циклического развития человечества и одновременно на анализе реального состояния всей политической и экономической атмосферы социалистических государств, то в отношении современного капитализма дело обстоит несколько яснее, так как этот капитализм фактически трансформировался сегодня в особую идеолого-политическую реальность, представляющую собой новую уникальную формацию, весьма далекую от режима правления касты торговцев (Третье сословие). Этот аспект особенно очевиден в американской модели, которая постепенно становится безальтернативной и единственной во всем западном или подчиненном влиянию Запада мире. Роль Америки, Новой Атлантиды, общества "Реального Изобилия" в современной геополитике далека от того, чтобы являться цитаделью защиты интересов третьей касты. Постепенно, без таких явных катаклизмов, как в России, политическая реальность Северо-американских Штатов соскользнула в сферу чистого банковского и монополистического строя, который полностью экономически и идеологически контролируется не сугубо рационалистическим и прагматическим "консенсусом индивидуумов (как в нормальном буржуазном строе), но особым новым классом непроизводительных банкиров (и обслуживающих их технократов), создающих благодаря процентам долговую зависимость производителей и торговцев (третья каста) от особой новой общности, в свою очередь, подчиняющейся отнюдь не индивидуалистически-рационалистическим мотивам.

Всемирная общность банкиров действует, исходя из столь же "идеально политических" интересов, как и коммунисты, подчиняя рациональную профаническую стихию общественных потребностей особой "сверхзадаче", не менее "оккультной", чем эсхатологическая миссия "пролетарских революций". Эта банковская "элита" отличается таким же под-кастовым, недочеловеческим паразитизмом, что и партократическая "элита" коммунистов, но в отличие от откровенных и почти незавуалированных "атеистов", провозгласивших "общественное пришествие", банкократия действует более скрыто, более коварно. Глядя с Востока, кажется, что западный мир политически и идеологически сегодня более или менее однороден, но на самом деле на духовном и культурном уровне в нем существует глубокое, драматическое противостояние между двумя совершенно различными по сути типами цивилизации — между инерциальным европейским (и особенно "континентальным", романо-германским, третьекастовым капитализмом, капитализмом "буржуа") и американским (и шире, англосаксонским) псевдокапитализмом, полностью подчиненным банкократии, а через нее тайным метаполитическим целям. Между этими двумя силами разворачиваются настоящие сражения, выигрываемые с фатальной последовательность "американизмом" и его европейскими коллаборационистами. Эта война ставит своей целью уничтожение самого типа представителя "третьей касты", со всей его идеологией "профанической конструктивности". И на его место все более и более вступает новый тип человека-робота, неотехнократа или неофункционера. Этот тип, в отличие от рационального буржуа, чаще всего тяготеет к сектантским, неоспиритуалистическим формам псевдорелигии, подобным движению "Нью Эйдж", появившемуся в Америке и сегодня захлестнувшего Европу.

"Нью эйдж" дословно переводится как "новый век". Основная тема в нем — особая мессианская хилиастическая стадия Истории (называемая иногда астрологически "Эрой Водолея"), которая наступает сегодня, и главным признаком которой является расцвет самого низкопробного "оккультизма" в сочетании с технократизмом. В целом, "Нью Эйдж" представляет собой вариант новой идеологии, предназначенной для универсального распространения и поэтому предельно упрощенной <…> На идеологическом уровне новая стадия внутризападного конфликта имеет характер противостояния рационализма и агностицизма традиционных буржуа дебильному неоспиритуализму "американизированных" человеко-роботов. На экономическом уровне это выражается в противостоянии частных собственников и производителей безличным монополиям.

<…> За пределом последней, "пролетарской" эры еще ниже "глины" в ногах колосса Навуходоносора таится какая-то особая реальность, продвинутая на пути деградации гораздо больше не только, чем капитализм, но и чем сам "коммунистический строй". Не является ли традиционное для шиитского Ирана после исламской революции название Америки "Большой Шайтан" (в то время, как СССР квалифицируется всего лишь как "Малый Шайтан") намеком на то, о чем здесь идет речь?

Таким образом, "красный ад" Нового Вавилона прекращается лишь для того, чтобы дать место еще более кошмарной действительности, в которой будет править уже не самая низшая каста в рамках Архетипа, но те существа, которые вообще не являются людьми — Дог и Дохам, Гоги и Магоги.

<…> После конца "пролетарской эры" наступает не конвергенция социализма и капитализма, но достижение самой нижней точки человеческой истории, в которой все негативные, антихристовские тенденции концентрируются в особой, последней форме, уже выходящей за рамки собственно человеческих возможностей и срывающей печать с "Тайны Беззакония". При этом, в согласии с учением Традиции о том, что самая нижняя точка цикла отражает обратным образом самую верхнюю его точку, это финальная, послепролетарская, подчеловеческая, в самом прямом смысле этого слова структура должна пародийно воспроизводить нормальную сакральную структуру традиционного общества, но только с обратным знаком.

<…> "Космистский" или "ньюэйджевский" класс экстрасенсов-технократов как бы воспроизводит жреческую касту — причем уже не в качестве периферийного и маргинального на социальном уровне образования, как это имеет место сегодня с ортодоксальными религиями, но оккупируя самый центр политической реальности, определяя "нормы сознания" нового строя, "нового постчеловеческого мышления".

"Новая иерархия" такого социального устройства должна иметь и еще одну ступень общественного порядка, которая отражала бы в адском зеркале высший Духовный Принцип Сакрального Императора, Короля Мира — Того, Кто стоит над всеми кастами и Кого индуистская традиция называет Чакра-варти, "Вращающий Колесо". Этой заключительной фигурой "нового века" должен стать сам воплощенный Антихрист — не просто как функция, как состояние реальности или общественного устройства, но буквально, телесно и персонифицировано.

За пределом Человеческого Архетипа поднимается Сын Погибели, в окружении обитателей "тьмы кромешной", впущенных в человеческий мир благодаря неоспиритуалистическим, экстрасенсорным практикам, которые открывают ранее замкнутую в бытовом материализме человеческую психику для самых низших психических влияний недочелоловеческих миров. Это — "Дог и Дохам", о которых говорит Нострадамус. Это — "Гоги и Магоги" Библии, народы "северной страны", называемой иногда также страной "Рош, Мешех и Фувал", что традиционно соотносилось со скифскими, а значит, российскими землями.

Все это дает нам основания предполагать, что конец "пролетарской эры" — это, увы, еще не конец всем катастрофам нашего человеческого цикла. В мир должно прийти нечто более страшное — нечто, чему "красные империи" (вместе со всемирной банкократией) лишь подготавливали почву.

Александр Дугин