Многоуважаемый П.П. (к сожалению, не знаю вашего имени и отчества).

Я получил вчера книги, отправленные Вами: "Версты" (№ 1), "О церкви" А.С.Хомякова, "Наследие Чингизхана" И.Р., "Основы марксизма" С.Л.Франка и "Комплектование красной армии"...

Очень благодарен Вам за книги. Мне бы хотелось видеть в этой посылке начало более регулярного обмена между нами книжками, письмами и мыслями. Со своей стороны, одновременно с этим письмом, отправляю Вам мои книжки и оттиски статей, напечатанные за эти годы в Харбине: "В борьбе за Россию", "Под знаком революции", "Россия", "Политическая доктрина славянофильства" и "О фундаменте этики", а также брошюры Зиновьева и Бухарина ("Философия эпохи" и "Цезаризм...") для надлежащей перспективы. Было бы интересно получить от Вас отзыв (конечно, вполне откровенный) о занятой мною позиции, особенно в "Очерках философии эпохи".

Давно я пристально присматриваюсь к евразийству. Читал все ваши сборники. Чувствую в них много себе созвучного. Слывя сменовеховцем, я в действительности ближе к евразийству, чем к недоброй памяти европейскому сменовеховству. Недавно в статье П.Б.Струве ("Возрождение", 7 октября) прочел, что левое евразийство тождественно "национал-большевизму". Кажется, Струве, в известной мере, прав.

Да, национал-большевизм, несомненно, соприкасается с евразийством. Но разница между нами в том, что судьба сделала из меня более политического публициста, чем философа национальной культуры. Вы, евразийцы, далеки от непосредственных и текущих злоб дня. Вы куете большую идеологию, расположившись вдали от политических битв, базаров и суетни. Вы — в эмиграции и ориентируетесь в лучшем случае на завтрашний день. И по-своему Вы правы и делаете нужное дело.

Мне пришлось проделать иной путь. С первых же дней революции, попав в самую гущу практической политики, я заботился прежде всего о средствах политической борьбы. "Большая идеология" оставалась позади... В политических да еще газетных статьях всегда неизбежно много "тактики", нерадостных, но необходимых компромиссов. И только ознакомившись с этими статьями в целом, как это сделали Бухарин и Зиновьев, можно набрести на "идеологию". Еще добавлю, что я уже давно не эмигрант, а "внутрироссийский интеллигент", хотя и живущий ныне заграницей.

Возвращаюсь к евразийцам. Уже в первом сборнике они чрезвычайно остро поставили проблему русской революции. Остро и в достаточной мере глубоко. Второй и третий сборники произвели меньшее впечатление: словно под влиянием старого поколения учителей и отцов "молодежь" подалась назад и сама испугалась своей смелости. Четвертый сборник опять более интересен. Но все же в ряде оттенков чувствуется опасная среда эмиграции, оторванности от реальной России.

Когда я выступил с первыми "примиренческими" статьями ("В борьбе за Россию"), было тоже очень трудно. Мне пришлось много передумать и перемучиться. Долгое время я был совсем одинок. Но потом все-таки нашел и друзей и "среду". Теперь уже не боюсь ни брани, ни похвал. И, каюсь, если в политике дня и текущей эпохи я знаю, чего хочу, и продумал свою "систему", то в области большой культурно-исторической и культурно-философской идеологии мне еще нужно очень-очень много интуиции... В некоторых важных пунктах я, вероятно, разойдусь с евразийством. Не могу, например, принять всю трактовку Петра и всего петербургского периода у И.Р. ("Насл. Чингизхана"). Тут сильна во мне закваска струвизма. И, главное, будучи прикован к наблюдению реальных политических процессов в России, не могу часто не ощущать, что историософские категории евразийства слишком схематичны, рассчитаны на слишком большие сроки и нуждаются в прагматических истолкованиях и дополнениях.

Очень приветствую, в частности, некоторые Ваши (лично) идеи. Готов вполне присоединиться к заключению (стр.142 "Верст") вашей статьи "Два ренессанса". Мне только кажется, что евразийство должно отчетливо и до конца продумать и додумать тему о "новых большевицких людях". Именно на них нужно ориентироваться и, значит, стараться установить с ними некий общий язык. Вот почему было бы плохо, если бы евразийство стало просто школой нашего неославянофильства и неоромантизма (Бердяев, Булгаков и др.), новым изданием "Нового религиозного сознания". Нужно больше гибкости. "Преобразить", "обратить" одного комсомольца или вузовца полезнее, нежели завоевать симпатии десятка юношей из эмигрантской "женес патриотик". Комсомольцам непонятен православный эзотеризм, но уже начинают явно приедаться марксова борода и бухаринское вероучение. Но молодежь отвернется с недоумением и смехом от формул вашего евразийского максимализма, поскольку они не будут соответственно трансформированы. Ее сразу же отпугнут эпитеты, которыми вы награждаете большевизм и большевистскую революцию. Нужно выработать какие-то новые подходы, строить новые мостики.

Если хотите, давайте попробуем установить некоторое взаимопонимание. Я и мои ближайшие друзья (Е.Е.Яшнов и Н.А.Сетницкий) очень хотели бы этого. Установив не для печати некоторое взаимопонимание, мы затем могли бы и публично высказываться друг о друге. При современных обстоятельствах, по ряду оснований нам, пожалуй, удобнее идти порознь — до времени, но хорошо бы нащупать общую "установку" и, еще важнее, общую цель.

Искренний привет.

ЦГАОР,ф.5738,оп.1,д.312,л.108

(материал подготовлен А.Шатиловым)